(c)
Я жду письма, в котором скажут мне -
Так чуда ждут от карточных гаданий -
Что не покорен он чужой стране,
Но стал мудрее за года скитаний.
Всё ту же грусть таят его черты,
Когда он произносит, улыбаясь:
"Есть только то, во что поверишь ты,
И только в том есть вечность, и судьба есть.
Есть только то, во что ты веришь сам.
Чужим ошибкам в плен мы не сдались ли?"
Всё та же власть дана его глазам,
Всё та же скорость напряжённой мысли.
И страшен он, свершая в тишине
Обряд соединенья с высшей силой.
Я жду письма, в котором скажут мне,
Что всё, что было -
в самом деле, было.
февраль 2000
* * *
Сегодня опять приехал театр бродячий.
Давали другую пьесу. И тот актёр,
Что так на тебя похож, был одет иначе,
Иначе смеялся, иначе - глядел в упор.
В тот раз он играл героя, теперь - злодея.
Какой-то даме по пьесе носил цветы,
А после пронзил кинжалом. И, холодея,
В убийце мы узнавали твои черты.
А вечером перед замком был пышный ужин:
Форель, фазаны, жаркое из лебедей...
А мне передали, что - третий день недужен,
И что не выйдет к ужину мой злодей.
Он вышел позже, в разгаре разгульной ночи,
Слегка шатаясь, но не опуская взгляд.
Провёл по струнам и, будто бы между прочим,
Пропел с улыбкой одну из своих баллад.
А утром его не стало. Горели свечи.
В пустынной зале торжественно плыл хорал.
Казался почти нездешним, не человечьим
Тот голос, что пел вчера, убивал, играл.
И понял я, что баллада была приказом,
Предначертанием свыше для нас двоих:
С этого дня уже никогда, ни разу
Мы не должны встречаться среди живых.
Июль 2000